Эльфийская Песнь

Эльфийская Песнь

Яркие лучи утреннего солнца, крыльцо было таким ярким, что она спрятала слёзы над раковиной, эта Юка, в которой обитали временами то я, то моя сестрёнка, то мы одновременно и прежде даже незаметно для хозяйки этого семнадцатилетнего почти тела.

-Я вовсе не Коту пришла увидеть, я просто принесла одежду для Ню.

Юка перевернулась на другой бочок, она думала: у неё странные сны, ей снилась другая Юка рядом с тем же Котой, двоюродным братцем, в той же старой обветшалой гостинице Клён, где та же Ню однажды завелась.

И всё-таки там всё было иначе. Более… одиноко и грустно, быть может? И ещё там погибла Канаэ. Она запомнила этот закат в своём сне, уже зная, что спит, и что всё на самом деле пусть и не очень хорошо, но не так плохо.

Юка проснулась и поднялась с пола, она снова каталась во сне и так докатилась почти до самой двери. За окном сияла полная Луна. Юка чуть наклонила головку, смотря на неё, словно на старую знакомую. Потом попыталась припомнить свой сон и понять – что в нём вымысел, а что просто переосмысленные воспоминания?

Солнце закатывалось за гору, небо было таким красивым и очень красным, как менструация, Канаэ нашла свою ракушку на берегу океана и показывала её Юке и Коте, довольная, просто подняла ладошку и мордочку в сторонку отвела. Они были детьми, Юка уже не помнит, сколько им тогда было, лет семь, или уже восемь?

На Юке была Юката-с-бантом-позади-талии, это она точно запомнила, потому, потому что был фестиваль?

-Почему мне снятся такие сны? – спросила себя Юка. И не нашла ответов.

В деревянной и традиционной гостинице Каэдэ, то есть Клён – не было телевизоров и даже радио, мы с сестрёнкой обитали в её обитателях, забывшись и отрешившись от большого мира, откуда мало что проникало через кокон похожей на Канон мелодии сюда, внутрь. Временами Юка с кузеном Котой всё-таки посещали занятия в университете приморского японского городка. Однажды во время прогулок рядом с одним из его корпусов Юка спасла кота, так мы с сестрой научили её откатывать время.

Юка стояла, задрав свою с волосами в каре цвета древесной коры, очень милую головку – а на неё с пятого этажа падал кот, наглый и рыжий, это потом Юка уже посчитала все пятна на его шкурке (котик выжил) и поняла – он трёхцветный, это такая редкость – найти трёхцветного кота!

Юка открыла рот, потом паническая мысль пронзила её совсем ещё школьный разум – котик летит мимо её рук! На самом деле коту ничего не угрожало, он вероятнее всего приземлился бы на все четыре лапы и пошёл по своим делам, но Юке было так страшно за него, что вот я не утерпел и позволил старшекласснице (в японских школах до восемнадцати и старше учатся, так что многие одногодки Юки ещё ходили в школу) вернуть время вспять. И кот снова на неё падал, а Юка пыталась найти правильное положение рук, а кот в свою очередь явно не намереваясь падать на странную и непонятную кузину Юки – пытался уклониться от слишком личного контакта с японкой, которая похожа на котоедку-кореяночку и у которой уже ротик открыт даже. Но после пяти-шести попыток Юка наконец смогла его ласково поймать, обзаведясь массой царапин на руках и даже своём миловидном личике.

-Круто. – Думала Юка, лёжа под деревом, в обнимку с котом и дожидаясь братика Коту из столовки, не то, чтобы Кота любил покушать, он такой худой у неё, словно она его совсем не кормит – просто семнадцатилетний мальчик временами в задумчивости начинал тормозить, это было так мило. Может и ему снятся такие вот сны?

Юка смотрела на облака, и я её глазами их видел, её разумом ощущая этот мир, запах травы и вкус соломки во рту и мех кота, положившего хвост девочке на шейку (то есть повернувшегося к ней попокой, в его кошачьем разуме это означало небольшое презрение и чуток обиду с возможностью искупления и дальнейшей дружбы) и ещё ручку Юки, которую та считала лапкой, вытянув её и смотря сквозь пальцы на плывущие по небу облака. Юка помнила другую себя из снов, которая не была някнутой с детства, ей просто было в той жизни не до семейства кошачьих.

-Нужно будет Коту этому научить, оказывается так просто, взяла – и отмотала время назад, почему все люди этого не умеют? – думала Юка в стиле «а ларчик то просто открывался, когда… уже открыла…»

Юка помнила, как оставалась на второй год из-за Коты, который после гибели семьи лечился, которому делали ложные воспоминания, она хотела учиться с ним в одном классе и специально осталась на второй год. Вот не могла же она всё это придумать? Юке не нравились такие фантазии, и они были слишком настоящие даже для снов, как потерянные воспоминания, которые больше не соответствуют реальности. А насколько вообще воспоминания людей ей соответствуют? Юка снова внимательно посмотрела на свои мягкие пальчики, пошевелила ими, потом дотронулась ими до лица, на котором по щеке шёл порез от кошачьих лапок с цап царапками.

-Может я и не круглая отличница, но ради Коты постараться могу. – Сказала самой себе Юка, а потом увидела Коту, который нашёл Маю, она сбежала из дома, где над ней издевался отец или отчим, а мать терпела всё это, включая голую дочь на коленях перед ним и попкой к нему и даже испития им чая с наблюдениями за киской Маю, лишь бы у неё был мужчина и не пришлось в этом мире оставаться одной, Юка видела во сне Маю, они иначе встретились и даже попытались, причём вполне успешно – её удочерить.

-Я знаю, её Маю зовут. – Сказала Юка, и девочка спряталась от неё за Коту. Она воровала из столовки, у неё на пляже был прикормленный пёсик по имени то ли Вонта, то ли Оливье, в общем – как что-то вкусненькое, Юка уже забыла, давно видела этот сон.

Мы с сестрёнкой помнили ту реальность глазами и самой Маю в том числе, и через нас, в Юке засыпавших временами – эти воспоминания проникали в её сны, поэтому Юка помнила даже, как Маю общается с доброй молодой продавщицей выпечки, и та даёт ей хлебные обрезки для пёсика, говоря что-то вроде: «ах какой прожорливый у тебя пёсик», и улыбается, по-доброму, подозревая что девочка в одном свитере (и трусиках, а может и нет) скорее всего сбежала из дома. Но полицию не вызывает, она сама в детстве на неделю сбегала из дома и боялась, что её найдут, тогда в Японии назревали студенческие волнение почище французских. В этой версии Истории Земли-N камеры повсюду ещё не появились, как и развитая сотовая связь и даже обычные сотовые телефоны были крайней редкостью у элиты, а активные матрицы и смартфоны ещё не были изобретены, поэтому та женщина надеялась – Маю не найдут, и та сможет всё в своей жизни хорошенько обдумать, и решить – возвращаться самой или начинать самостоятельную жизнь?

«Да, он такой…», скромно отвечала молодой торговке (знавшей, что дети имеют право сбегать, и чтобы их не искали) худощавая подростковая Маю, которая на голову будучи ниже Коты – смотрела на Юку как на молодую сотрудницу службы опеки или чего-то вроде. Неудачное начало знакомства.

-Кота, привет! – воскликнула Юка, увидев их после отмотки времени назад. – А как зовут эту девочку с тобой?

Юка стала круглой отличницей, когда она не знала – просила учителя объяснить, а потом отматывала время назад и всё решала правильно, остальные просто не помнили оставшегося в стороне «другого настоящего», где Юка чего-то там не могла ответить или решить. Но потом она поняла, что Коте всё равно – отличница она или дурочка, нет, Юка никогда совсем уж закруглённой дурочкой не было и даже не комплексовала особенно, если ей некоторые предметы были скучноваты, «всё ради Коты», решила она и стала у доски ошибаться опять, вместо учёбы – углубившись в отношения с двоюродным братцем.

В этих отношениях она хотела, но боялась – всё попробовать.

-В крайнем случае, если ошибусь, или что-то сделаю не так… я ведь просто отмотаю время назад и братик ничего не будет помнить? – говорила она самой себе, пока стояла на террасе, а из дома доносился запах еды, которую готовили Маю с Ню, и я вместе с ними, пока моя сестрица смотрела на Юку внимательно-внимательно, стоя невидимкой воображаемой рядом. Просто воображаемая подруга, как и я воображаемый друг, «внутренний Кота», так думала Юка обо мне, это было отчасти правдой, ведь я помнил всё, что помнил Кота в предыдущем мире, равно как и мире этом.

Из дома донёсся застенчивый смех Маю и Юка сжала кулачки.

Потом Канаэ вернулась из школы.

Она смутно помнила тот день в поезде, когда после фестиваля они возвращались домой.

Юка не могла понять – дождь всё-таки начнётся этим вечером или нет? Она всегда так – едва наступала на грабли всевозможных табу внутри себя, как старательно переводила ход своих мыслей на наблюдения за погодой или составление списка покупок.